«Сухой закон» в России в воспоминаниях современников. 1914-1918 гг. - Сергей Алексеевич Сафронов

наши дни“, 12-го текущего месяца, была обнаружена прямо грандиозная афера со спиртными напитками: некая „дама“, работавшая под псевдонимом „сестры милосердия А.Ф. Э-ь“, являлась в гвардейское экономическое общество и к Елисееву с подложными удостоверениями и от имени начальства мифических санитарных поездов брала коньяк и вина прямо тысячами бутылок, которые она и сбывала при помощи своего сожителя, какого-то „артиста“. Именно на такой афере и попалась мнимая сестра милосердия, когда явившись в магазин Елисеева с удостоверением на получение напитков в количестве нескольких тысяч бутылок, она была заподозрена в подлоге документов, и управляющий магазином отправился в полицию для их проверки. К сожалению, сама аферистка не была задержана и успела скрыться не только из магазина, но и из Петрограда»[479].

Большую проблемы представляли фальшивые рецепты. «"Что же говорят эти факты?“ – может быть, спросит нас читатель. „А вот что“, – ответим мы. Эти факты категорически доказывают, насколько несовершенны те методы, которые проводятся в настоящее время у нас в целях борьбы с пьянством. С одной стороны, полное воспрещение легальной торговли всеми крепкими напитками, а с другой – любой „предприимчивый“ человек (правильнее выражаясь – мошенник), может достать этих напитков в каком угодно количестве. Мы смело употребляем в данном случае слово „мошенник“ потому, что теперь дело получения крепких напитков неразрывно связано с обманом. И вот почему. Как известно, чтобы получить какие-либо напитки, нужно иметь рецепт врача или удостоверение полиции, которой необходимо представить „уважительные причины“ вроде свадьбы, крестин и т. и. А когда у обывателя нет ни болезни, ни свадьбы, а „выпить“ хочется, тогда он, движимый соблазном алкоголя, поневоле пускается в обман, выпрашивая у „знакомого врача“ рецепт от несуществующих болезней или уверяя местный участок в наличности семейных событий, являющихся достаточной, по установленному на этот счет „регламенту“, причиной для приобретения известной „порции“ алкогольных напитков. Но эти строгие, на первый взгляд, меры обременительны только для рядового обывателя, для афериста же, как видно из вышеприведенных фактов, они „ничего не значат“ и тем более не могут служить препятствием для распространения в обществе напитков. Страх аферистов, крупных и мелких, перед возможной ответственностью заглушается громадной прибыльностью их „промысла“ (уличенная в магазине Елисеева аферистка, по словам газет, в короткое время нажила большие деньги). Потребитель алкоголя, напуганный формальностями, с которыми сопряжено его легальное получение, охотно платить тайному поставщику за коньяк или пиво тройную стоимость, лишь бы избежать унизительной волокиты с доктором или участковым. Тем более, что и тут имеются „накладные“ расходы в виде гербового сбора, которым оплачивается разрешение на покупку алкоголя. Но зло тайной торговли крепкими напитками не исчерпывается одними этими аферистами. Помимо лиц, оперирующих с тайной продажей алкогольных напитков, добываемых по подложным рецептам и удостоверениям, существуют и другие шинкари, хотя и более мелкие, но все же существующие тем же „промыслом“, что и крупные, т. е. тайной торговлей напитками. Эти поступают проще: они ежедневно совершают поездку в те уезды Петрограда, где почему-то, как бы на посмеяние над столицей, официально разрешена торговля виноградными винами, откуда возвращаются нагруженные корзинами с вином, которое и сбывают по „знакомым местам“ и тоже, конечно, взимая солидные „комиссионные“. Получается яркая картина потребления алкоголя, официально воспрещенного, но фактически разливающегося буквально целым морем, над которым (нужно добавить) блещут багровым заревом пожары, производимые домашними фабрикантами „ханжи“, отправляющими на „тот свет“ потребителей их „фабрикатов“ чуть не десятками ежедневно. На изрисованной прямо „с натуры“ картины ясно, что борьба с пьянством, путем абсолютного воспрещения алкогольных напитков, при отсутствии действительных средств против их тайного распространения, не достигнет своей благородной цели и при предполагаемом правительством после окончания войны пересмотре принятых теперь мер народного отрезвления следует обратить на это обстоятельство сугубо серьезное внимание. Почти годовой опыт показал, что эти меры не оправдали возлагавшихся на них надежд. Значит – следует поискать других, которые в полной мере достигли бы своего назначения. Пусть первая неудача послужит нам добрым уроком, и более действительные, чем теперь, меры все-таки будут найдены. Из глубокого сочувствия к их высокой цели хочется этому верить от всей души»[480].

На своих страницах «Ресторанное дело» высмеивало попытку заменить трактиры чайными, пусть и более или менее высокого уровня. В этом журнале был опубликован цикл статей, посвященных трактирам без продажи алкоголя в Петрограде: «Трактирных заведений, торгующих без крепких напитков, как то: гостиницы и трактиры, чайно-столовые, съестные, кухмистерские для приходящих (в отличие от «кухмистерских для пиршеств») и столовые, всего на Петроградской стороне – 189. Они идут в таком порядке: гостиниц и трактиров – 124, чайно-столовых – 41, съестных – 2, кухмистерских и столовых – 22. Из этого общего числа заведений едва ли наберется десятка два, которые как в смысле обстановки, так и санитарии отвечают взглядам на культурное ведение дела. Убогая мебель, полное игнорирование, уже не говорим гигиены, а обыкновенной опрятности – вот отличительные свойства подавляющей массы этих заведений. Отсутствие элементарной чистоты особенно замечается в маленьких заведениях. Пишущего эти строки, при его обследовании такого рода заведений, всегда изумляло то полное безразличие, с которым относятся хозяева или буфетчики к санитарному беспорядку, бросающемуся в глаза буквально на каждом шагу. Мы уже не говорим о той нечистоте, удаление которой связано с известными расходами (как-то, грязные и порванные обои, закоптелые и потрескавшиеся потолки, заброшенность долго нелуженой посуды и пр.), но и простая опрятность, которая может быть достигнута некоторым вниманием к своему делу, находится здесь в полной заброшенности. Главные признаки неопрятности: всюду толстый слой пыли, по-видимому, не сметаемой по несколько дней, всюду – на столах, на подоконниках и даже на стульях – хлебные крошки и разный мусор, вроде яичной скорлупы и проч., остающейся после гостей. А пол в маленьких заведениях? О, это нечто ужасное! Он всегда и сплошь бывает покрыт всевозможным мусором, падающим со столов, и который ни хозяева, ни прислуга заведения не имеют ни малейшей склонности удалять по мере его появления в подобающее ему место. Со скатертями дело здесь обстоит не лучше, чем с полом. Скатерти – рваные и отвратительно-грязные, от одного вида которых должно тошнить всякого привычного к обыкновенной опрятности человека – обыкновенное явление в такого рода „заведениях“. Правда, содержание скатертей в чистоте сопряжено, конечно, с расходами по их стирке, но этот расход необходим, и с ним, каждому, предпринимающему такое хозяйство, нужно заранее считаться, как с чем-то безусловно неизбежным. Причина убогости обстановок подобного рода заведений, как уже мы указывали в своих описаниях трактирных заведений в Гавани, лежит в мизерности их бюджета.